так:
"переулок
Дерябинский,
Дерябину
Афанасию
Ильичу". Это им будет приятно.
На
другой
день
Дерябин
зазвал
к
себе
трех
соседских
пар­нишек,
рассказал, кто такой был Николашка.
--
Выходит,
что
вы
живете
в
поповском
переулке,
--
ска­зал
он
напоследок. -- Я вам советую вот чего... Кто по чистописанию хорошо идет?
Один выискался.
-- Перепиши вот это своей рукой, а в конце все распи­шитесь. А я вам за
это три скворешни сострою с крылеч­ками.
Ребятишки так и сделали: один переписал своей рукой документ, все
трое
подписались под ним.
Дерябин заклеил
письма
в
два конверта, один подписал
сам, другой --
конопатый мастер чистописания. Оба пись­ма Дерябин отнес на почту
и опустил
в ящик.
Прошло с неделю, наверно...
В полдень как-то
к
дому Дерябина
подъехал на мотоцик­ле председатель
сельсовета Семенов Григорий, молодой па­рень.
--
Хотел
всех созвать,
да
никого
дома
нету.
Нам
тут
из
района
предлагают переименовать
ваш переулок... Он,
оказывается,
в
честь
попа.
Хотел вот с вами посоветовать­ся: как нам его назвать-то?
--
А чего они там советуют? -- спросил Дерябин в пло­хом предчувствии.
-- Как предлагают?
-- Да
никак --
подумайте, мол,
сами.
Как
нам
его луч­ше?.. Может,
Овражный?
-- Еще чего! -- возмутился Дерябин. Он погрустнел и обозлился: -- Лучше
уж Кривой...
-- Кривой? А что?.. Он, правда что, кривой. Так и назо­вем.
Дерябин не успел еще сказать, что
он пошутил
с "Кри­вым"-то, что надо
-- в честь
кого-нибудь...
А председатель,
который, разговаривая, так и не
слез с мотоцикла, толкнул ногой вниз, мотоцикл
затрещал...
И
председатель
уехал.
-- Сменили...
шило на мыло, -- зло и насмешливо сказал Дерябин. Плюнул
и пошел
в сарай
работать.
--
Вот
дура­ки-то!..
Назло
буду
писать
--
"Николашкин".
И так и не
написал
детям,
что
его переулок теперь -- Кривой, и
они
по-прежнему
шлют письма, "переулок
Ни­колашкин,
дом 1,
Дерябину Афанасию
Ильичу".
На кладбище
Ах,
славная, славная
пора!.. Теплынь.
Ясно.
Июль
ме­сяц... Макушка
лета. Где-то робко ударили
в колокол... И звук его --
медленный, чистый --
поплыл в ясной глубине и высоко умер. Но не грустно, нет.
...Есть за людьми, я заметил, одна странность: любят
в такую вот милую
сердцу пору зайти на кладбище и посидеть час-другой. Не в дождь, не в хмарь,
а когда на
земле вот так
--
тепло и покойно. Как-то, наверно, объясняется
эта странность. Да и странность ли это? Лично меня влечет на кладбище вполне
определенное
желание:
я
люблю там
ду­мать.
Вольно
и как-то
неожиданно
думается
среди этих хол­миков. И еще: как
бы там ни думал, а все -- как по
краю об­рыва идешь:
под ноги
жутко глянуть.
Мысль шарахается
то вбок, то
вверх, то вниз, на два
метра. Но кресты, как руки деревянные, растопырились
и стерегут свою тайну. Стран­но как раз другое: странно, что
сюда доносятся
гудки ав­томобилей,
голоса
людей... Странно,
что в
каких-нибудь двухстах
метрах улица, и там продают газеты,
вино, какой-нибудь амидопирин... Я один
раз
слышал,
как
по
улице
проскакал
конный
наряд
милиции
--
вот
уж ..далее 

<ght -->