--
фраера!
--
сказал
он. И пошел дальше.
И
долго
еще
оглядывался на эту нарядную парочку. И улы­бался. На душе сделалось легче.
Дома Егор ходил
из
угла
в
угол, что-то обдумывая. Курил.
Время
от
времени
принимался вдруг напевать: "Зачем
вы, де­вушки, красивых
любите?"
Бросал петь,
останавливался, некоторое время смотрел в окно или в стенку...
И снова ходил. Им опять овладело какое-то нетерпение. Как будто он на что-то
такое решался и никак
не мог решиться. И опять ре­шался. И
опять не мог...
Он нервничал.
-- Не переживай, Егор, -- сказал дед. Он тоже похаживал по комнате -- к
двери и
обратно, сучил
из
суровых
ниток
леску на перемет, которая
была
привязана
к
дверной
скобке,
и
дед
обшаркивал ее старой
рукавицей.
--
Трактористом не хуже. Даже ишо лучше. Они вон по сколь счас выгоняют!
-- Да я не переживаю.
--
Сплету вот переметы... Вода маленько
посветлеет, пой­дем
с
тобой
переметы ставить -- милое дело. Люблю.
-- Да... Я тоже. Прямо обожаю переметы ставить.
--
И
я.
Другие есть -- больше
предпочитают сеть. Но сеть
-- это...
поймать
могут,
раз;
второе:
ты
с
ей намучаешь­ся, с окаянной, пока
ее
разберешь да выкидаешь -- время-то сколько надо!
-- Да... Попробуй
покидай
ее.
"Зачем
вы,
девушки..." А Люба
скоро
придет?
Дед глянул на часы.
-- Скоро должна
придтить. Счас
уж
сдают молоко.
Счас
сдадут
--
и
придет. Ты ее, Егор, не обижай: она у нас -- пос­ледыш, а последышка жальчее
всех. Вот пойдут детишки у самого -- спомнишь мои слова. Она
хорошая девка,
добрая,
только все как-то не везет
ей... Этого пьянчужку нанесло -- насилу
отбрыкались.
-- Да, да...
С этими алкашами беда прямо! Я вот тоже... это
смотрю --
прямо всех пересажал бы чертей. В тюрьму! По пять лет каждому. А?
--
Ну, в тюрьму зачем? Но
на годок куда-нибудь, -- ожи­вился
дед, --
под строгай изолятор -- я бы их столкал! Всех, в кучу!
-- А Петро скоро приедет?
-- Петро-то? Счас тоже должен приехать... Пущай поси­дят и подумают.
--
Сидеть
--
это
каждый
согласится.
Нет,
пусть
поработа­ют!
--
подбросил жару Егор.
-- Да, правильно: лес вон валить!
--
В шахты! В
лес
-- это... на
чистом-то воздухе
дурак со­гласится
работать. Нет, в шахты! В рудники! В скважины!
Тут вошла Люба.
-- Вот те раз! -- удивилась она. -- Я думала, они только ночью приедут,
а он уж дома.
-- Он не стал возить директора, -- сказал дед. -- Ты его не ругай -- он
объяснил почему: его тошнит на легковушке.
-- Пойдем-ка на пару слов,
Люба, -- позвал Егор. И
увел ее в горницу.
На что-то он, похоже, решился.
В это
время въехал в ограду
Петро на своем самосвале, и
Егор пошел к
нему. Он так и не успел сказать Любе, что его растревожило.
Люба видела, как они
о чем-то довольно долго
говорили с Петром, потом
Егор махнул
ей рукой,
и
она скоро
пошла к
нему.
Егор
полез
в
кабину
самосвала, за руль.
-- Далеко ли? -- спросил дед, который тоже видел из окна, что Петро дал
машину, а Егор и Люба собрались куда-то ехать.
-- Да я сама толком не знаю... Егору
куда-то надо,
-- ус­пела сказать
Люба на ходу.
--
Любка!.. --
хотел
что-то еще
сказать дед, но
Люба хлопнула ..далее 

<ght -->