хватит! Поехали обратно.
Калина красная-а,
Калина вызрела-а! --
запел во все горло Митька; душа его ликовала: не пропал.
Колька терпел,
терпел, отдал
ему рычага
и
занялся канистрой. Отпили
немного, смерили проволочкой -- сколько ос­талось. Еще малость отпили.
Доехали, как по горнице босиком прошли: легко и весело.
Их ждали, их
давно ждали. Всем скопом кинулись пере­таскивать продукты
в избушку. Зеленую
канистру занес сам начальник
и поставил под нары. Шумно
сделалось в тесной избушке.
Хмельной Митька начал куражиться.
-- Начальник, заметку
в "Трудовую
вахту":
"Исключи­тельный
поступок
Митьки Босых". Я же мог вполне повер­нуть назад! Мог? Мог... И мне говорили,
что не доедешь. Я их послал вдоль по матушке и поехал, пала. Я же вполне мог
дуба дать! И вы бы куковали тут...
-- Сколько выпили? -- спросил начальник у Кольки.
Колька хмурился:
хотел казаться трезвым.
Ну
если и выпил, то так
--
самую малость, для согрева.
-- Не знаю, -- сказал он. -- Расплескалось много.
Начальник заглянул в канистру, взболтнул содержимое...
-- Полтора литра. -- Достал блокнот, записал. -- С по­лучки вычту.
Всем налили по полстакана спирту. Митьке не налили.
-- Хватит, -- сказал начальник.
Митька взбунтовался, полез к начальнику:
-- Так? Да? Я же чуть не погиб, пала!..
Начальник выпил свою порцию, скривил большой рот, закусил хлебом.
-- Большеротик! -- горько орал Митька. -- Я же привез, а ты...
-- Спокойно, Босых. Заметку напишу, а спирту
не дам. Ты
свое выпил. А
то будешь не Босых, а -- Косых.
Огромный Митька сгреб начальника за грудки.
-- Да я же мог весь выпить!..
Начальник
оттолкнул
его. Митька снова попер
на
него
с
кулаками...
Начальник, невысокий, жидкий
с
виду
мужичок,
привстал,
не размахиваясь,
ткнул
Митьке куда-то
в
живот. Митька скорчился и
сел на
нары.
С трудом
продыхнул и по­жаловался:
-- Под ложечку, пала... Ты што?.. Налей хоть грамм семисит?
Все посмотрели на начальника.
-- Нет, -- сказал тот. -- Все. Иди ешь.
--
Не буду, -- капризно заявил Митька. --
Раз
ты
так -- я тоже так:
голодовку объявлю, пала.
Засмеялись.
Начальник
тоже
засмеялся. Смеялся он
не­умело, по-бабьи
звонко. Он редко смеялся.
-- Хошь, счас всем
скажу? -- спросил вдруг Митька, уг­рожающе глядя на
начальника. -- Хошь?
-- Говори, -- спокойно сказал тот.
-- Нет, сказать?
-- Говори.
-- А-а... то-то.
-- Что
"а-а"? Говори. -- Начальник внимательно, с ус­мешкой смотрел на
Митьку. Ждал.
Все стихли.
Митька не выдержал взгляда начальника, отвернулся...
--
Сижу на
нарах, стас мечу!
-- запел
он и полез
на
нары. Еще раз
напоследок попытал
судьбу: -- Пиисят
грамм? И -- ша!
И ни звука. А?
Иван
Сергеич?
-- Нет.
-- Все -- убито,
Бобик сдох. Да ты
начальничек, ключик-чайничек!.. --
еще пропел Митька и затих, заснул.
-- Ну, Митька... Откуда что берется? -- заговорили лесо­рубы.
-- Посиди там -- научишься.
-- Да, там научат.
На начальника посматривали с интересом: что такое знал о нем Митька?
Начальник как ни в чем
не бывало
с удовольствием жевал сало с хлебом,
запивал чаем.
-- Нет, я-то ведь тоже чуть дуба не дал! -- вспомнил Колька. Он добавил
к выпитому дорогой, и его заметно раз­везло. -- Туда ехал, у меня
заглохло.
Я с час, наверно, возил­ся... Руки поморозил. А оказывается, выхлоп подлючий
сне­гом забило!.. Бензину налил, выжег его... А сам чуть не
сго­рел: во! --
Показал прожженный рукав фуфайки. -- Плеснул нечаянно, он загорелся...
--
Прокладку
не
пробило?
--
спросил начальник
и
опять
засмеялся
неожиданно высоким женским смехом.
--
Когда ты
забудешь про
эту
прокладку?
Ты
што, всю
жись
теперь
будешь?!
-- Нет,
--
серьезно
сказал
начальник. -- Иди спать.
А мы
отдохнем
малость,
жирок на пупке завяжется,
и
пойдем
кры­шу
привяжем.
А
то
ее
расколотит всю об лесины. Или унесет совсем.
Колька полез к Митьке на нары.
Лесорубы закурили после сытного обеда.
Начальник достал блокнот, устроился за столом, начал писать заметку.
"Самоотверженный
поступок
шофера Дмитрия Босых и тракториста
Николая
Егорова".
Написал так, подумал, зачеркнул. Написал иначе: "Лесо­рубы спасены!"
Опять зачеркнул. Написал: ..далее 

<ght -->