ру­кой, нацелится -- бац! -- полдюжины бабок как век не было на кону.
Но шли годы. Колька вырастал в красивого крепкого парня. Костыли
стали
мешать.
Его одногодки
провожали уже
девчонок
из клуба,
а
он
шагал
по
переулку один, поскрипы­вая двумя своими постылыми спутниками.
Внимательные умные глаза Кольки стали задумчивыми.
Соседских ребят каждый год провожали в армию: то одного, то другого, то
сразу нескольких... Провожали шумно. Колька обычно стоял в сенях своего дома
и смотрел в щелочку. Ему тоже хотелось в армию.
Один раз отец Кольки, Андрей Воронцов, колхозный ме­ханик, застал
сына
за
таким занятием... Хотел незаметно пройти в дом, но Колька услышал
шаги,
обернулся.
-- Ты чего тут? -- как бы мимоходом спросил отец.
Колька покраснел.
-- Так, -- сказал он.
И пошел к своему верстачку
(он чинил односельчанам часы -- выучился
у
одного заезжего че­ловека).
А время шло.
И случилось то, что случается со всеми: Колька полюбил.
Через
дорогу
от
них,
в небольшом
домике с писаными ставнями,
жила
горластая
девушка Глашка. Колька
видел ее
из окна каждый день. С утра
до
вечера носилась быстроногая Глашка по двору: то в погреб пробежит,
то гусей
из ограды выгоняет, то ругается с соседкой
из-за свиньи, которая за­бралась
в
огород
и
попортила грядки...
Весь
день
только ее
и слышно
по
всей
окраинке.
Однажды Колька смотрел на нее
и
ни с того ни с сего по­думал: "Вот...
была бы не такая красивая... жениться бы на
ней, и все".
И
с того времени
думал о Глашке
каждый день. Это стало
мучить. Какая-то
сила поднимала его
из-за верс­тачка и выводила на крыльцо.
--
Глашка! --
кричал он
девушке. -- Когда
замуж-то вый­дешь,
телка
такая?! Хоть бы гульнуть на твоей свадьбе!
-- Не берет
никто,
Коля! -- отвечала словоохотливая Глашка.
-- Я
уж
давно собралась!
"Ишь
ты...
какая",
--
думал
Колька,
и
у
него
ласково
тем­нели
задумчивые серые глаза.
А
над
деревней синим
огнем
горело июльское небо. В
го­рячих струях
воздуха мерещилась сказка и радость. В воды рек
опрокидывались
зори и тихо
гасли. И
тишина стояла но­чами...
И
сладко
и
больно
сжимала грудь
эта
тишина.
Летом Колька спал в сарайчике, одна стена которого вы­ходила на улицу.
Однажды к этой стене прислонилась парочка. Кольку ткнуло в сердце -- он
сразу почему-то
узнал Глашку, хотя
те,
за стеной, долго
сперва
молчали.
Потом он лежал и слушал их бессмысленный шепот и хихиканье. Он проклял в эту
ночь
свои
костыли. Он
плакал,
уткнувшись в подушку. Он не мог больше так
жить!
Когда совсем
рассвело, он пошел к фельдшеру на дом. Он знал его --
не
один раз охотились и рыбачили вместе.
-- Ты чего ни свет ни заря поднялся? -- спросил фельд­шер.
Колька сел на крыльцо, потыкал концом костыля в землю...
-- Капсюлей нету лишних? У меня все кончились.
--
Капсюлей? Надо
посмотреть. -- Фельдшер ушел в
дом и через
минуту
вынес горстку капсюлей. -- На.
Колька ссыпал капсюли в карман,
закурил... Как-то странно внимательно,
с кривой усмешкой посмотрел на фельдшера. Поднялся.
-- Спасибо за капсюли.
--
На
здоровье. Сам бы поохотничал
сейчас...
-- вздохнул фельдшер и
почесал лысину. -- Но... но отпуск только в ав­густе.
Колька вышел за ворота, остановился. Долго стоял, глядя вдоль улицы.
Повернулся и пошел обратно.
--
На
капсюли-то,
--
сказал
он
фельдшеру.
--
У меня
своих хоть
отбавляй.
Фельдшер сделал брови "домиком":
-- Что-то непонятно.
Колька нахмурился.
-- Посмотри ногу... хочу протез попробовать. Надоело так.
-- А-а. -- Фельдшер глянул Кольке в глаза...
и сам сму­тился. -- Давай
ее сюда.
Вместе долго рассматривали ногу
-- Здесь чувствуешь?
-- Чувствую.
-- А здесь? ..далее 

<ght -->