вон живет Байкалов... Молодой мужик, здоровый -- ходит через день в
пекарню, слесарит там чего-то. И вся работа. Я ему: "Генк, да неужель ты это
работой
щитаешь?"
--
"А
что
же
это такое?" -- "Это,
мол, у нас раньше
называлось:
смолить да
к стенке
становить". Вот
так работа, елкина мать!
Сходит, семь болтов под­вернет, а на другой день и вовсе не идет:
и эта-то,
такая-то работа, -- через день! Во как!
-- Сколько же он получает? -- поинтересовался Григо­рий.
--
Восемьдесят пять рублей.
Хуже бабы
худой. Доярки
вон в три
раза
больше получают. А Генке -- как с гуся вода: не совестно, ничего. Ну, ладно,
другой бы, раз такое дело, по дому бы чего-то делал. Дак он и дома
ни хрена
не делает! День-деньской на реке пропадает -- рыбачит. И ничего ему не надо,
ни
об чем
душа не болит... Даже
завидки берут, ей-богу. Теперь --
другой
край: ты
Митьшу-то
Стебунова знаешь
ведь? --
Максим сам вдруг
подивился
совпадению:
--
Они
как раз
родня с Климкой-то Стебуновым,
они же братья
сродные!
Хэх... Вот
тебе
и
пример к
моим словам:
один всю жизнь
груши
околачивает, другой... на другого
я без уважения глядеть не могу, аж
слеза
прошибет
иной
раз: до того
работает,
сердешный,
до того
вкалывает, что
прие­дет с пашни
--
ни глаз,
ни
рожи не видать, весь
черный. И думаешь,
из-за жадности? Нет
--
такой
характер. Я
его
спра­шивал: "Чего
уж
так
хлешесся-то,
Митьша?" -- "А, -- гово­рит, -- больше не знаю, что делать. Не
знаю, куда девать се­бя". Пить опасается: начнешь пить, не остановишься...
-- Что, так и говорит: начну, значит, не остановлюсь?
-- Так и
говорит.
"Если уж,
говорит, пить, так пить,
а так
даже
и
затеваться
неохота. Лучше
уж вовсе
не пить, чем по губам-то
мазать".
Он
справедливый
мужик,
зря
говорить
не
станет.
Вот
ведь
мы
какие...
заковыристые,
--
Максим
помолчал,
поиграл
ногтями
об рюмочку... Качнул
головой: --
Но все
же это
только
последнее время
так народ избаловался.
Техника!.. Она
доведет
нас, что мы -- или рахитами
все сде­лаемся, или от
ожирения
сердца
будем
помирать
лет
в
со­рок. Ты
гляди
только,
какие
мужики-то пошли жирные!
Стыд
и
срам глядеть. Иде-ет,
как баба
брюхатая.
"Передай привет,
три
года не вижу". Ведь он тебе счас километра пеш­ком не
пройдет -- на машине,
на мотоцикле.
А как бывало... Мы вот с отцом
твоим,
покойником,
как? День
косишь,
а вечером в
деревню
охота
--
с
девками
поиграть. А
покосы-то
вон
где
были!
--
за
вторым
перешейком,
добрых
пятнадцать верст. А коня-то кто тебе даст? Кони пасутся. Вот как отко­симся,
повечеряем -- и в деревню.
В деревне чуть
не до свету прохороводишься -- и
опять на покос. Придешь бывало, а там уж поднялись -- косить налаживаются. И
опять на пол­дня...
-- Когда же вы спали-то?
--
А
днем. В пекло-то в самое не косили же.
Залезешь в
ша­лаш -- ..далее 

<ght -->