-- Ну-ка еще... Чувствую.
-- Пошевели. Еще.
А
теперь
--
вбок.
Подвигай,
подвигай.
Так.
--
Фельдшер
выпрямился.
--
Вообще-то...
я
тебе
так
скажу:
попробуй.
Я
затрудняюсь сейчас точно сказать, но попробовать можно.
Ее
придется отнять
вот по этих пор. Пони­маешь?
-- Понимаю,
-- Попробуй. Сразу, может, конечно, не получится. При­дется поработать.
Понимаешь?
Колька пришел домой и стал собираться в дорогу -- в го­род, в больницу.
Матери не сказал, зачем едет, а отца вызвал на улицу и объяснил:
-- Поеду ногу отрублю.
-- То есть как? -- Андрей вытаращил глаза.
-- Протез хочу попробовать.
Через неделю Кольке отпилили
ногу.
Осталась култышка в двадцать
семь
сантиметров.
Когда рана малость поджила, он начал шевелить култыш­кой под одеялом --
тренировал.
Приехал отец
попроведать. Долго
сидел около койки...
Не
смотрел
на
обрубок: какая-никакая, все-таки была нога. Теперь вовсе никакой.
Потом Колька, не заезжая домой, отправился в Н-ск.
Домой явился через полмесяца... С какой-то длинной штукой в мешке.
Мать так и ахнула, увидев Кальку "без ноги". Колька за­смеялся...
Развязал мешок и брякнул на пол сверкающий лаком протез.
-- Вот... нога. Ноженция.
Все с интересом стали разглядывать протез. А
Колька стоял в сторонке и
улыбался: он уже насмотрелся на него до­рогой.
-- Блестит весь... Господи! -- сказала мать.
Отец как механик забрал протез в руки и стал детально изучать.
-- Добрая штука,
--
заключил он.
--
Не
то
что
у деда
Кузьмы
--
деревяшка.
Всем очень понравился протез. Все верили --
и Колька
верил, -- что на
таком-то протезе дурак пойдет. Уж очень добротно,
точно, крепко, изящно
он
был сработан: весь так и сверкал лаком и всяческими пристежками и винтами.
-- Когда попробуешь? -- спросил отец, взвешивая протез на руке.
-- Подживет нога хорошенько -- попробую. Не велели торопиться.
Стояла темная ночь. Далеко-далеко мерцали зарницы.
Калька рано ушел в свой сарай. Лег и стал ждать.
Стихло во всей деревне.
Калька подождал
еще
немного,
зажег лампу
и
стал
наде­вать протез.
Надел. Закурил... Курил и смотрел на протез.
-- Ничего себе... ноженька. Хэх! -- Улыбнулся.
Старательно погасил окурок. Встал. Его шатнуло в сторо­ну, как пьяного.
Он удержался руками за спинку
кровати.
Постоял, шагнул здоровой
ногой.
А
левую,
с
протезом,
не мог
сдвинуть.
Стал
падать.
Опять
схватился
за
кровать... под­тянул протезную ногу. Сердце сильно колотилось.
-- Ничего. Придется, конечно, поработать, -- сказал сам себе.
Еще
одна попытка
--
нет. Левая нога не шагала.
Тогда
Колька далеко
шагнул правой и что было силы рванулся всем телом
вперед, подтягивая левую.
Упал.
Долго
лежал,
вцепив­шись руками
в
землю.
Левая
нога не
шагала.
Нисколько. Да­же на полшажка.
-- Ну ничего... Паразитка. С непривычки...
-- Поднялся. Еще попытка. И
еще. Нет.
Колька устал.
-- Перекурим это дело.
-- Он говорил зло. Он уже не ве­рил в успех, но
признаться в этом было страшно. Просто не­возможно. Нет! Как же?..
Покурил
и
снова с остервенением
стал пытаться пройти на
протезе.
И
снова -- нет. Нет и нет.
Колька матерно
выругался
и
лег
на кровать. Ему
броси­лось
в глаза
ружье,
висевшее на стенке,
над
кроватью...
Он поднялся...
И снова
стал
пробовать двигать левой ногой.
-- Пойдешь, милая. Ну-ка... Оп-п! Паразитка! -- тихо ру­гался он.
Натруженная
култышка
горела
огнем,
как
сплошной
на­рыв.
Колька
отстегнул протез и стал
дуть на
култышку. По­том, превозмогая
боль, снова
пристегнул протез.
-- А сейчас?.. Ну-ка!.. Опять нет?
Светало.
-- Гадина, -- сказал
Колька и лег
на
кровать. И закрыл
глаза, чтобы
ничего
не ..далее 

<ght -->