ма­ленько
заполошный был... А хлеб-то -- рясный-рясный!.. А
погляди-ко в углу-то кто?
Кто там?
-- Где, Степан?
-- Да
вон!..
-- Старик приподнялся на локте, каким-то жутким взглядом
смотрел
в угол избы -- в передний. --
Вон же она,
-- сказал он, -- вон...
Сидит, гундосая.
Егор пришел вечером...
На
кровати
лежал
старик,
заострив
кверху
белый нос.
Старуха тихо
плакала у его изголовья...
Егор снял шапку, подумал немного и перекрестился на икону.
-- Да, -- сказал он, -- чуял он ее.
OCR: 2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского
Как зайка летал на воздушных шариках
Маленькая девочка, ее звали Верочка,
тяжело
заболела.
Папа ее, Федор
Кузьмич,
мужчина в годах, лишился сна и покоя. Это был его поздний ребенок,
последний теперь,
он
без
памяти любил девочку.
Такая была
игрунья,
все
играла
с папой, с рук не слезала, когда он бывал дома, теребила его волосы,
хотела надеть на свой носик-кнопку папины оч­ки... И вот -- заболела. Друзья
Федора
Кузьмича --
у
него
бы­ли
влиятельные друзья, --
видя
его горе,
нагнали к нему
до­мой
докторов...
Но
там и один участковый все
понимал:
воспаление легких, лечение
одно --
уколы. И такую махонь­кую --
кололи
и
кололи. Когда приходила
медсестра,
Федор
Кузьмич
уходил
куда-нибудь
из
квартиры, на лестничную площадку, да
еще спускался
этажа на
два
вниз
по
лестни­це,
и там пережидал. Курил.
Потом
приходил,
когда
девочка уже не
плакала, лежала --
слабенькая,
горячая...
Смотрела на него. У Федора
все
каменело в груди. Он
бы и плакал, если б умел,
если бы вышли слезы. Но они
стояли
где-то в гор­ле,
не выходили.
От беспомощности
и
горя он
тяжело
обидел жену, мать девочки: упрекнул, что та недосмотрела за дитем. "Тряпками
больше занята, а не ребенком, -- сказал он ей
на кухне, как камни-валуны на
стол
бросил. -- Все шкафы свои набивают,
торопятся". Жена -- в
слезы... И
те­перь,
если и не
ругались, -- нелегко было бы теперь ругать­ся, -- то
и
помощи и утешения не искали друг у друга, стра­дали каждый в одиночку.
Врач
приходил каждый
день.
И вот он
сказал, что насту­пил тот самый
момент, когда... Ну, словом, все маленькие силы девочки восстали на болезнь,
и
если
бы
как-нибудь
ей еще
и
помочь,
поднять бы
как-нибудь ее
дух,
устремить ее
волю
к какой-нибудь
радостной
цели впереди,
она бы ско­рей
поправилась.
Нет,
она
и
так
поправится,
но
еще
лучше,
если
пусть
бессознательно,
но
очень-очень
захочет
сама
ско­рей
выздороветь. Федор
Кузьмич присел перед кроваткой дочери.
-- Доченька, чего бы ты вот так хотела бы?.. Ну-ка, поду­май. Я все-все
сделаю. Сам не смогу, попрошу волшебника, у меня есть знакомый волшебник, он
все может. Хочешь,
я наряжу тебе елочку?
Помнишь, какая у нас была славная
елочка? С огоньками!..
Девочкина
ручка шевельнулась
на
одеяле, она
поверну­ла
ее ладошкой
кверху, горсткой, -- так она делала, когда справедливо возражала.
-- Еечка зе зимой бывает-то.
--
Да, да, -- поспешно
закивал седеющей головой па­па. --
Я забыл. А
хошь,
сходим
с тобой, ..далее 

<ght -->