думают: как? А зайка кричит там, бедный,
ножками болтает. Отец
тут
с ума сходит...
И вдруг одна маленькая девочка,
Верочка, допустим,
кричит: "Я удумала!"
Это у меня Нина,
когда
маленькая
была, гово­рила: "Я удумала". Надо --
я придумала,
а она: "Я удумала". Вот
Верочка и кричит:
"Я удумала!" Побежала в
лес, созва­ла всех пташек -- она
знала такое
одно словечко: скажет,
и все зверушки, все пташки ее слушаются
-- вот, значит, со­звала она птичек и говорит: "Летите, говорит,
к зайке
и
проклевывайте клювиками его шарики, по одному. Все сразу не надо, он упадет.
По одному
шарику
прокалывайте, и
зайка
станет опускаться".
Вот.
Так
и
выручили зайку из беды.
Федор качнул
головой, усмехнулся,
потянулся
к сигаре­там. А
чтоб не
кокнуть еще
одну
дорогую рюмочку,
прихва­тил другой
рукой
широкий рукав
халата.
-- Довольно это...
современная сказочка. Я думал, ты
про каких-нибудь
волшебников там, про серого волка...
-- Нет, я
им
нарочно такие -- чтоб заранее к жизни при­выкали. Пускай
знают побольше. А
то эти волшебники да ца­ревны... Счас какая-то и жизнь-то
не такая. Тут такие есть волшебники, что...
-- Да, тут есть волшебники... Целые змеи-горынычи! -- засмеялся Федор.
-- Не
говоря уж про бабу-ягу: что ни бабочка, то ба­ба-яга. Мы твою-то
не разбудим? Громко-то...
-- Бабу-ягу-то? -- хохотнул опять Федор. -- Ничего. У ме­ня, Егор, даже
не
баба-яга,
-- сбавил
он
в
голосе, --
у меня
нормальная
тряпошница,
мещанка. Но так
мне, седому
ду­раку, и надо! Знаешь... --
Федор заикнулся
было
про ка­кую-то свою тайну тоже, но
безнадежно
махнул рукой и не
стал
говорить. -- Ладно, чего там.
Егора опять
поразило,
как
не похож этот
Федор на того, напористого,
властного, каким он бывал на людях, на сво­их стройках...
-- Что-то все же
томит
тебя,
братец, --
сказал Егор. -- Давай уж...
может, и помогу каким словом.
--
Да ничего,
--
смутился Федор. И чтоб
скрыть сму­щение, потянулся
опять к сигаретам. -- Я
и так что-то сего­дня... Размяк что-то с тобой. Все
нормально, Егорша.
Все хо­рошо,
--
помолчал, глядя
в стол, потом тряхнул
сивой го­ловой, с усталой улыбкой посмотрел на брата, еще раз сказал: -- Все
хорошо.
Хорошо,
что
приехал...
Правда.
Я,
зна­ешь,
что-то
часто стал
отца-покойника во сне
видеть.
То
мы с ним косим, то
будто на мельнице...
Старею,
что
ли.
Старею, конечно, что же делаю. Коней еще часто вижу...
Я
лю­бил коней.
-- Стареем, -- согласился Егор.
-- Давай-ка...
за
память светлую наших
родителей, -- Фе­дор наполнил
два
хрустальных патрончика коньяком. -- Мы ведь
тоже уже... завершаем свой
круг...
А?
-- Федор,
словно пораженный этой мыслью, такой
простой, такой
понят­ной, так и
остался сидеть некоторое время с рюмкой в ру­ке -- смотрел
сперва на
брата, потом опять
в стол, в стол смотрел пристально,
даже
как
будто
сердито. Очнулся,
кач­нул рюмочку, приглашая брата, выпил. -- Да, --
сказал, -- разворотил
ты
мне душу...
А чем, не пойму.
Наверно,
прав­да,
устал за эти дни. Думал,
никакая меня беда не согнет, а
вот... Ну, ничего.
Ничего
вообще-то не жаль!
-- встряхнулся
он и
сверкнул
из-под
нависших
бровей
своим
неломким
прямым
взглядом.
--
Жалко
дочь ..далее 

<ght -->