делаем вид, что не знаем друг друга. А в одной ком­нате жили.
-- Дурак какой, --
сказала Изольда Викторовна.
-- Со второго этажа...
Мог же голову свернуть.
-- Не
дурак, какой
он
дурак. Это, так называемые, духари:
геройство
свое показать. Я, если напивался, сразу под стол лез...
-- Под стол?
-- Не специально, конечно, но... так получалось. Я
очень спокойный
по
натуре, -- Владимир Семеныч, сам того не
замечая, потихоньку хвалил себя, а
про "Роджерс"
и "Россарио" молчал -- чуял, что не
надо. Изольда Викторовна
ра­ботала
библиотекарем, Владимир Семеныч работу
ее ува­жал, хоть понимал,
что там платят гроши.
В ресторане для банкета был отведен длинный стол у сте­ны.
Приглашенные, некоторые,
уже сидели.
Сидели
чинно, прямо.
Строго
и
неодобрительно поглядывали на
малые столики
в зале, за
которыми выпивали,
кушали,
беседова­ли...
Играла
музыка, маленький
толстый человек
пел
на
воз­вышении песню не по-русски.
--
Вон та, в голубом
платье...
-- успел сообщить
Влади­мир Семеныч,
пока шли к столу через зал, -- с
ней опасай­тесь насчет детского воспитания
спорить: загрызет.
-- Что такое? -- испугалась Изольда Викторовна.
-- Не бойтесь, но лучше не связывайтесь: она в детском садике работает,
начальница там какая-то... Дура вооб­ще-то.
Владимир
Семеныч широко заулыбался,
с достоинством поклонился всем
и
пошел здороваться и знакомить Изоль­ду Викторовну.
На Изольду Викторовну смотрели вопросительно и
стро­го. Некоторые даже
подозрительно.
Она
смутилась,
расте­рялась...
Но
когда
сели,
Владимир
Семеныч горячо зашептал ей:
--
Умоляю:
выше
голову! Это мещане, каких свет
не
ви­дел. Тут одна
показуха, один вид, внутри -- полное убоже­ство. Нули круглые сидят.
-- Может, нам уйти лучше?
-- Зачем? Посидим... Любопытно.
Получилось вообще-то, что они сидят напротив на­чальницы из
детсадика,
а
по
бокам от них
--
пожилые
и
то­же
очень строгие,
больше
того
--
презирающие всех, кто в тот вечер оказался в ресторане.
Они смотрели в зал,
перего­варивались. Делали замечания. Не одобряли они все это, весь этот шум,
гам, бестолковые выкрики...
-- А накурено-то! Неужели не проветривается?
-- Дело не
в
этом. Здесь же
специально сидят, одурмани­вают
себя --
зачем же проветривать?
-- А вон, во-он -- молоденькая!.. Во-он, хохочет-то. Заливается!
-- С офицером-то?
-- Да. Как хохочет, как хохочет!.. Будущая мать.
-- Почему будущая? У них теперь это рано...
-- Это вы меня спросите! -- воскликнула полная жен­щина в голубом. -- Я
как раз наблюдаю... результаты этого смеха.
-- А где же наш диссертант-то? -- спросил Владимир Семеныч.
-- За руководителем поехал.
-- За генералом, так сказать?
Не поняли:
-- За каким генералом?
-- Ну, за руководителем-то... Я имею в виду Чехова, -- Владимир Семеныч
повернулся
к
Изольде
Викторовне:
--
У
него
руководитель --
известный
профессор в городе,
я ему "Россарио" доставал. Я его называю -- генерал,
в
перенос­ном смысле, разумеется.
Вам
не
хочется поговорить
с
кем-нибудь?
Может, пошутили бы... А то как-то неудобно мол­чать.
-- Я не знаю,
о чем тут говорить, --
сказала
Изольда Вик­торовна. --
Мне все же хочется уйти.
--
Да ничего! Надо побыть...
Можно алкоголиков покри­тиковать --
они
это любят. Медом не корми, дай...
-- Нет, не сумею. Надо уйти.
-- Да почему?! -- с сердцем воскликнул Владимир Семе­ныч. -- Ну, что уж
так
тоже:
уйти,
уйти!
Уйти
мы
всегда
успеем,
--
Владимир
Семеныч
спохватился, что отчитывает
милую женщину,
помолчал
и
добавил
мягко,
с
усмешкой:
-- Не
торопитесь,
я же
с вами. В случае чего я
им тут ..далее 

<ght -->