со­всем
ничего
не
приходило
в
голову.
Опять
навалились кол­хозные заботы...
Косить скоро, а половина косилок у куз­ницы
стоит
с
задранными
оглоблями. А этот
черт косой,
Фи­ля-кузнец,
гуляет.
Теперь еще на свадьбу зальется, считай, неделя улетела.
"Завтра поговорить надо с Филей".
... Встретив на другой день Кольку губастого, Матвей ус­мехнулся:
-- Что, брат, доигрался?
Колька заулыбался... А улыбка у него -- от уха до уха.
-- Все, Матвей
Иваныч,
больше не буду будить вас
по
но­чам.
Конец.
Бросил якорь.
-- Ну-ну, --
сказал Матвей и пошел по своим делам,
а сам думал: "Чего
ты радуешься, бычок? Она
тебя
возьмет те­перь за рога. Нинка-то. Они
все,
Кречетовы, такие".
Прошла неделя.
Все
так
же
лился ночами лунный свет в окна, резко
пахло из
огорода
полынью и молодой картофельной ботвой... И бы­ло тихо.
Матвей плохо спал. Просыпался, курил... Ходил в сени пить квас. Выходил
на крыльцо, садился на приступку и ку­рил. Светло было в деревне. И ужасающе
тихо.
OCR: 2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского
Два письма
Человеку
во
сне приснилась родная
деревня. Идет
будто он
по берегу
реки, бросает камешки
в воду. В том месте ре­ки -- затон. Тихо-тихо. Никого
-- ни одной
живой
души во­круг. Деревня рядом,
и
в деревне как повымерло
все. "Что же это такое -- никого нет-то?" -- удивился человек. И еще бро­сил
камень в воду. Он
беззвучно
пошел ко дну.
Человек
еще бросил -- большой.
Камень
без звука утонул.
Человека
охва­тил
страх: "Что-то случилось", --
подумал он.
И проснулся. И стал вспоминать. Деревня... Лет десять не
был он там, а
то
и
больше... Вспомнились
серые избы, пыль­ная улица, крапива у плетней,
куры
на завалинке, покосив­шиеся прясла... А за деревней -- степь да колки.
Да полыхает
заря в полнеба. Попадаются еще небольшие озерки; вечера­ми вода
в
них
гладкая-гладкая, и вся заря
--
как
в зеркале.
Любилось сидеть на
берегу этих маленьких озер, ни о чем
не думалось... Только в душу с тишиной
вместе вкрадывается
беспокойно-нежное чувство ко всему
на
свете.
Грустно
не­много, но
кто-то
будто шепчет
на ухо,
чуть слышно: подо­жди, подожди,
дружок.
Далеко-далеко проскачет табун лошадей в ночное, по­виснет над дорогой в
воздухе полоска пыли и долго держит­ся. И опять тихо. Что за тишина такая на
земле! Стихи складывались:
... Тихо в поле,
-- Устали кони.
Тихо в поле -- зови, не зови...
В сонном озере, как в иконе,
Красный оклад зари.
Заря
медленно гаснет.
Как будто остался ты
на
земле
со­всем-совсем
один. Не страшно, не одиноко... Только упрямо и беспокойно лезет в голову:
... Не хочу понять:
зачем явился?
Не могу понять:
зачем я есть?
Человек
попытался заснуть и не мог.
Он потихоньку, чтоб не
разбудить
жену, встал, надел пижаму,
пошел в
другую комнату, включил
свет
и сел
к
столу. И глубоко задумался.
-- Эх ты, черт возьми, -- бормотал он. -- Что-то не того... Старею, что
ли?
Было
невыносимо грустно, чего-то жаль было чуть не до слез. Не сбылось
как
будто
то, что
мерещилось
тогда,
давно,
на берегах крохотных
тихих
озер...
Человек
-- его звали Николай
Иваныч --
достал
бумагу
и
сел писать
давнишнему своему другу.
"Друже
мой,
Иван
Семеныч!
--
начал он. -- Здорово!
Захотелось вот
написать тебе. Увидел
сейчас во сне
деревню нашу и затосковал. Сижу вот
и
пишу ночью, как
Бальзак.
Вспомнил
я, как мы с тобой ..далее 

<ght -->