ехидная
остервенелость бывшего
его
дружка тоже стала ему поперек горла. Но он пока молчал.
-- У тя дети-то есть? -- спросил Яковлев.
-- Есть.
--
От этой? --
Яковлев
кивнул в сторону
толстой,
серо­глазой
жены
Сергея.
-- От этой...
-- Вся радость, наверно, -- допрашивал дальше Яков­лев,
-- попыхтишь с
ней на коровьем реву, и все?
-- Ну
а там как?.. -- Сергей, видно
было, глубоко и горь­ко обиделся,
но еще терпел, еще не хотел показать это. -- Лучше?
-- Там-то?.. -- Яковлев не
сразу ответил. Зло и задумчи­во
сощурился,
закурил новую, протянул коробку "Казбека" Сергею,
но тот
отказался. -- Там
своя вонь... но уж хоть -- в нос ширяет. Хоть этой вот мертвечины нет. Пошли
выпьем!
-- Нет, -- Сергей, в свою очередь, с усмешкой смотрел на Яковлева.
Тот уловил эту усмешку, удивился.
-- Чего ты? -- спросил он.
-- Ты
все такой же, -- сказал Сергей, откровенно и нехо­рошо улыбаясь.
Он терял терпение. -- Сам воняешь ездишь по
свету, а на
других сваливаешь.
Нигде не нравится, да?
-- А тебе правится?
-- Мне нравится.
-- Ну и радуйся... со своей пучеглазой. Сколько уже на­строгали?
-- Сколько настрогали -- все
наши. Но
если
ты еще раз, падали кусок,
так
скажешь, я... могу измять твой дорогой костюм, -- глаза Сергея смотрели
зло и серьезно.
Яковлев
не
то
что
встревожился, а
как-то
встрепенулся;
ему
враз
интересно сделалось.
-- О-о, -- сказал он с облегчением. -- По-человечески хоть заговорил. А
то -- под
ру-учку идут... Дурак,
смотреть же стыдно.
Кто счас
под
ручку
ходит!
-- Ходил и буду ходить. Ты мне, что ли, указчик?
-- Вам укажешь!.. -- Яковлев
весело, снисходительно, но с любопытством
смотрел на Сергея. -- На тракторе ра­ботаешь?
-- Не твое поганое дело.
-- Дурачок...
я же с тобой беседую. Чего ты осердился-то? Бабу обидел?
Их надо живьем
закапывать,
этих подруг
жиз­ни. Гляди!.. обиделся. Любишь,
что ли?
С Яковлевым
трудно говорить:
как ты с ним ни загово­ри, он все
равно
будет
сверху --
вскрылит вверх
и оттуда разговаривает...
расспрашивает с
каким-то
особым
гадким
интересом
именно
то,
что
задело
за
больное
собеседника.
-- Люблю, -- сказал Сергей. -- А ты свою... что, закопал, что ли?
Яковлев искренне рассмеялся; он прямо ожил на глазах. Хлопнул Сергея по
плечу и сказал радостно:
--
Молоток!
Не совсем
тут отсырел!..
-- странная душа у Яковлева --
витая какая-то: он, правда, возрадовался,
что заговорили так... нервно, как
по
краешку
пошли,
он все бы и ходил
вот
так
-- по краешку. --
Нет, не
удалось
закопать:
их
закон охраняет. А
у тебя
ничего объект. Где
ты ее
на­шел-то? Глаза только... Что у ней с
глазами-то?
У ней не эта?.. болезнь
такая с глазами есть... Чего она такая пучегла­зая-то?
Сергей
по-деревенски
широко
размахнулся
--
хотел
в
лоб
угодить
Яковлеву,
но
тот увернулся, успел, Сергей уда­рил его куда-то в
плечо, не
больно.
Яковлев
этого только и ждал: ногой сильно дал Сереге
в живот, тот
скорчился... Яковлев кулаком в голову сшиб его вовсе с ног. И спокойно пошел
было
прочь
от
клуба...
Его догнали.
Он
слышал,
что
догоняют,
но
не
поворачивался до последнего мгновения, шел себе
беспечно,
даже "казбечину"
во
рту
пожевывал...
И
вдруг
побежал, но тут
же чуть
отклонился
и дал
первому, ..далее 

<ght -->