-- Хо-о, ты чего?
-- Ничего, не хокай -- учи.
-- А я что делаю?
-- Повнимательней, говорю, надо, а не так!.. лишь бы от­брехаться.
Валерка
подстегнул дальше свою "тройку",
а Роман -- опять за
думы. И
сладкие
эти думы, и в то же время ка­кие-то... нерадостные.
Половину жизни
отшагал --
и
что? Так,
глядишь, и
вторую протопаешь -- и ничегошеньки не
случится. Роман
даже взволновался -- так вдруг
ясно пред­ставилось, как он
дотопает
до
конца ровной дорожки и... ля­жет. Роман сел на диване. И очень
даже
просто --
ляжешь
и вытянешь ноги,
как недавно
вытянул Егор Звягин,
двою­родный брат... Да-а.
А в уши сыпалось Валеркино:
-- "...Дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами
земли, превратились..."
Вдруг -- с
досады, что
ли,
со злости ли -- Роман
поду­мал: "А
кого
везут-то? Кони-то?
Этого... Чичикова?" Роман даже
привстал
в изумлении...
Прошелся по
горнице.
Точно, Чичикова
везут.
Этого
хмыря
везут, который
мертвые души скупал, ездил по краю. Елкина мать!.. вот так троечка!
-- Валерк! -- позвал он. -- А кто на тройке-то едет?
-- Селифан.
-- Селифан-то Селифан! То ж -- кучер. А кого он ве­зет-то, Селифан-то?
-- Чичикова.
-- Так... Ну? А тут -- Русь-тройка... А?
-- Ну. И что?
--
Как что? Как что?!
Русь-тройка, все
гремит, все
зали­вается, а в
тройке -- прохиндей, шулер...
До Валерки все никак не доходило -- и что?
--
Да как
же?! -- по-настоящему заволновался
Роман, но
спохватился,
махнул рукой.
-- Учи. Задали, значит, учи, -- и чтоб не мешать
сыну, вышел
из горницы. А изумление все нарастало. Вот так
номер! Мчится,
вдохновенная
богом! --
а везет шулера. Это что же выходит? -- не
так ли
и
ты, Русь?..
Тьфу!..
Роман
походил
по
прихожей
комнате,
покурил...
По­делиться
своей
неожиданной
странной
догадкой не
с кем.
А очень
захотелось поделиться с
кем-нибудь. Тут же явный недосмотр! Мчимся-то мчимся,
елки
зеленые, а кого
мчим?
Можно же не
так все понять. Можно понять... Ну
и ну! Рома­ну
прямо
невтерпеж
сделалось. Он вспомнил про школьного учителя Николая Степановича.
Сходить?..
-- Валерк! -- заглянул Роман в горницу. -- Николай Степаныч дома?
-- Не знаю. А что? -- испугался Валерка.
-- Да ничего, учи. Сразу струсил... Чего боишься-то? На­бедокурил опять
чего-нибудь?
-- Никого не набедокурил. Чего ты?
-- Он в район не собирался ехать?
-- Не знаю.
Роман пошел к учителю.
Николай
Степаныч был дома, возился в сарае с ка­ким-то
хламом. Они
с
Романом
были хорошо
знакомы,
учи­тель
частенько
просил
механика насчет
машины съездить куда-нибудь.
-- Здравствуйте, Николай Степаныч.
-- Здравствуйте, Роман Константиныч! -- учитель отрях­нул пыльные руки,
вышел к двери сарая, к свету. -- Поте­рял одну штуку... извозился весь.
-- Николай Степаныч, -- сразу приступил Роман к де­лу, -- слушал я счас
сынишку... "Русь-тройку" учит...















-- Так.
--
И
чего-то я подумал: вот летит тройка,
все удивляют­ся, любуются,
можно
сказать,
дорогу дают
-- Русь-тройка! Там прямо сравнивается. Другие
державы дорогу дают...
-- Так...
--
А кто в тройке-то?
-- Роман пытливо уставился в глаза
учителю. --
Кто едет-то? Кому дорогу-то?..
Николай Степаныч пожал плечами.
-- Чичиков едет...
-- Так это
Русь-то
-- Чичикова
мчит?
Это перед Чичико­вым шапки все
снимают?
Николай Степаныч засмеялся. Но Роман все смотрел ему в глаза -- пытливо
и требовательно.
-- Да нет, -- сказал учитель, -- при чем тут Чичиков?
-- Ну, а как же? Тройке все дают дорогу, все рассту­паются...
--
Русь сравнивается
с тройкой, а
не
с Чичиковым. Здесь
имеется...
Здесь -- движение, скорость, удалая езда -- вот что Гоголь подчеркивает. При
чем тут Чичиков?
-- Так он же едет-то, Чичиков!
-- Ну и что?
-- Да как же?
Я ..далее 

<ght -->