трусила
рысью.
Двое на теле­ге
вымокли до
основания
и
сидели,
понурив
головы.
Старик возница
часто
вытирал рукавом
фуфайки
волосатое
лицо
и
сердито ворчал:
-- Погодка,
черт
тебя
надавал... Добрый
хозяин
собаку из
дома
не
выпустит...
За его спиной, укрывшись легким плащом, тряслась на охапке мокрой травы
маленькая
девушка
с
большими серыми глазами.
Охватив
руками колени, она
безразлично смот­рела на далекие скирды соломы.
Рано утром эта "сорока", как про себя назвал ее сердитый возница, шумно
влетела к нему в избу и подала записку:
"Семен Захарович, отвези, пожалуйста, нашего фельдшера в Березовку. Это
до
крайности
необходимо. А
машина
у
нас
на
ремонте.
Квасов". Захарыч
прочитал
записку, вышел
на крыльцо, постоял под дождиком
и, войдя в избу,
бросил ста­рухе:
-- Собери.
Ехать не хотелось, и,
наверно, поэтому бойкая
девушка не
понравилась
Захарычу
--
он
сердито
не
замечал
ее.
Кроме
того,
злила
хитрость
председателя с
этим его
"пожалуйста". Не
будь записки и не будь там этого
слова, он ни за что не поехал бы в такую непогодь.
Захарыч долго возился, запрягая Гнедуху,
толкал ее кула­ком и, думая о
записке, громко ворчал:
-- Становись, пожалуйста, в оглобли, дура окаянная!
Когда
выехали
со
двора,
девушка
пробовала
заговорить с
возницей:
спрашивала,
не
болит
ли чего-нибудь у него, мно­го ли
снега
бывает
тут
зимой... Захарыч
отвечал
неохотно.
Разговор
явно не клеился,
и девушка,
отвернувшись от него, начала негромко петь, но скоро замолчала и задумалась.
Захарыч, суетливо подергивая вожжи, тихо ругался про себя. Он всю жизнь
кого-нибудь ругал. Теперь доставалось председателю и
этой "сороке", которой
приспичило именно теперь ехать в Березовку.
-- Ххе-е... жизнь... Когда уж только смерть придет. Нно-о, журавь!
Они
с
трудом
выехали
на
гору. Дождь припустил еще
сильнее. Телега
качалась, скользила, точно плыла по черной жирной реке.
-- Ну и погодушка, чтоб тебя черти... -- ругался Захарыч и уныло тянул:
-- Но-о-о, уснула-а-а...
Казалось,
этому пути,
дождю и ворчанию
старика не
бу­дет
конца. Но
вдруг Захарыч
беспокойно заерзал
и,
полу­обернувшись к
спутнице,
весело
прокричал:
-- Что, хирургия, небось замерзла?
-- Да, холодно, -- призналась она.
-- То-то. Сейчас бы чайку горячего, как думаешь?
-- А что, скоро Березовка?
-- Скоро Медоухино, -- лукаво ответил старик и, почему-то рассмеявшись,
погнал лошадь: -- Но-о, ядрена Матрена!
Телега
свернула с
дороги
и
покатилась под
гору,
прямо по
целине,
тарахтя
и подпрыгивая.
Захарыч молодецки покрикивал, лихо крутил
вожжами.
Скоро в логу, среди
стройных березок,
показалась одинокая старая
избушка.
Над
избушкой
струился
синий дымок,
растягиваясь
по
березняку
слоистым
голубым туманом. В маленьком окошке светился огонек. Все это очень
походило
на сказку.
Откуда-то выкатились два огромных пса, кинулись под ноги лошади.
Захарыч соскочил с телеги, отогнал бичом собак и повел лошадь во двор.
Девушка с любопытством осматривалась и, когда заметила в сторонке между
деревьями ряды ульев, догадалась, что это пасека.
-- Бежи отогревайся! -- крикнул Захарыч и стал распрягать лошадь.
Прыгнув с телеги, девушка тотчас присела от резкой боли в ногах.
--
Что?
Отсидела?.. Пройдись
маленько,
они ..далее 

<ght -->