Клара, -- что всякий, кто берется лечить
даже
насморк человека, но
не имеет
на это
соответствующего
права,
есть
потенциальный преступник, -- особенно четко и страшно выговорилось у нее это
"п р е с
т у
п
н и
к". И это -- при
бабках, которые во­всю орудовали
в
деревне всякими травками,
настоями, от­варами, это
при них
она так... Все
смотрели на
Клару. И тут понял Серега, что отныне жену его
будут уважать и
бояться.
Он ликовал.
Он молился на свою очкастую богиню,
хотелось заорать
всем: "Что, съели?! А вякали!.." Но Серега не заорал, а опять заплакал. Черт
знает, что за
нервы
у него! То и дело
плакал. Он незаметно вытер
слезы и
закурил.
Славка что-то
такое еще говорил,
но уже и за столом заговорили
тоже:
Славка проиграл. К Кларе потянулись -- кто с рюмкой, кто
с вопросом... Один
очень
рослый родст­венник
Серегин, дядя Егор, наклонился к Сереге, к
уху,
спросил:
-- Как ее величать?
-- Никаноровна. Клавдия Никаноровна.
--
Клавдия
Никаноровна!
--
забасил
дядя
Егор, рас­талкивая
своим
голосом другие голоса. -- А, Клавдия Ни­каноровна!..
Клара повернулась к этому холму за столом.
-- Да, я вас слушаю, -- четко, точно, воспитанно.
--
А вот вы замужем за нашим...
ну, родственником, а свадьбу мы так и
не справили. А почему вообще-то? Не по обычаю...
Клара не задумывалась над ответами. Вообще, казалось, вот это и есть ее
стихия
--
когда она
в
центре внимания и раздает
направо и налево слова,
улыбки...
Когда
все
удивля­ются
на
нее, любуются
ею,
кто
и
завидует
исподтишка, а она
все шлет и шлет, и катит от себя волны
духов, обаяния
и
культуры. На вопрос этого дяди Егора Клара чуть прогну­ла в улыбке малиновые
губы... Скользнула взглядом
по
технократу Славке и
сказала,
не
дав даже
договорить дяде Егору:
--
Свадьба --
это еще не
знак качества.
Это, --
Клара под­няла над
столом
руку, показала всем золотое кольцо на пальце,
-- всего лишь символ,
но не гарантия. Прочность се­мейной жизни не исчисляется количеством выпитых
буты­лок.
Ну, она разворачивалась сегодня! Даже
Серега не
видел
еще такой свою
жену.
Нет,
она
была
явно в
ударе.
На дядю
Егора, как на посрамленного
бестактного человека, посы­палось со всех сторон:
-- Получил? Вот так.
-- Что, Егорша: спроть шерсти? Хх-э!..
-- С
обычаем
полез! Тут
без обычая
отбреют
так, што... На,
закуси
лучше.
Серега -- в безудержной
радости и гордости за
жену -- выпил, наверно,
лишнего.
У него выросли плечи так,
что он мог касаться ими противоположных
стен
дома;
радость
его
была
велика, хотелось
обнимать
всех
подряд
и
целовать. Он плакал, хотел петь, смеялся... Потом вышел на улицу, под­ставил
голову
под рукомойник, облился
и
ушел за угол, под навес,
-- покурить
и
обсохнуть. Темнеть уже стало, ветерок дергал. Серега скоро отошел на воздухе
и
сидел,
думал.
Не
думал,
а
как-то отдыхал
весь
--
душой
и
телом.
Редкостный,
чудный
покой
слетел на
него:
он
как
будто
куда-то ..далее 

<ght -->