ду­ше
обида, что хамят
много,
ругаются,
кричат и
оскорбляют. И
отчетливо ясно
было, что это не
жизнь,
пропади она
про­падом такая
жизнь,
и двухкомнатная
секция, лучше
купить избу
в деревне
и
дожить
спокойно
свои дни,
дожить их
достойно,
по-человечески.
Не
хочется же
оскотинеть
здесь
со
всеми вместе, нельзя
просто, мы ж люди! И дорого это было
Николаю Григорьевичу вот эти слова про
достоинст­во
человеческое и
про покой, и нужно,
и
больно,
и сладко было
кричать
их...
Иногда даже
замолкали вокруг,
а он один -- в дыму этом,
в
запахах -- говорил и кричал. Ему ис­кренне сочувствовали, хотели помочь.
Так, выговорившись, с адресами в кармане Николай Григорьевич шел домой.
Шел с вокзала всегда пешком -- это четыре остановки. Отходил после
большого
волнения. Тихонько еще
ныла
душа, чувствовалась
усталость.
К концу
пути
Николай Григорьевич всегда сильно хотел есть.
Никуда он не собирался
ехать,
ни в какую деревню, ниче­го подобного в
голове не держал, но не ходить на вокзал он уже
не мог теперь
-- это стало
потребностью. Пристыди его
кто-нибудь, ну, старший
сын, например,
запрети
ходить ту­да, запрети
записывать эти адреса, говорить с мужиками... Да нет,
как запретишь? Он бы крадучись стал ходить. Он те­перь не мог без этого.
OCR: 2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского
Забуксовал
Совхозный
механик
Роман
Звягин
любил
после
работы
полежать
на
самодельном диване, послушать, как сын
Ва­лерка учит уроки. Роман заставлял
сына учить вслух, даже задачки Валерка решал вслух.
--
Давай, давай, раскачивай
барабанные перепонки -- дольше влезет, --
говорил отец.
Особенно
любил
Роман
уроки
родной
литературы.
Тут
мыслям
было
раздольно,
вольно...
Вспоминалась
невозврат­ная
молодость.
Грустно
становилось.
Однажды Роман
лежал
так
на
диване, курил и слушал.
Валерка
зубрил
"Русь-тройку" из "Мертвых душ".
-- "Не так
ли и ты, Русь, что
бойкая необгонимая
трой­ка,
несешься?
Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади.
Остановился..." Нет, это не надо, --
сказал сам себе Валерка. И
дальше. --
"Эх,
кони, кони, -- что за
кони! Вихри ли сидят в ваших гри­вах? Чуткое ли
ухо
горит
во всякой вашей жилке?
Заслыша­ли с
вышины
знакомую песню
--
дружно
и
разом напрягли медные
груди и, почти
не тронув копытами
земли,
превра­тились в одни
вытянутые линии,
летящие
по
воздуху, и мчится,
вся
вдохновенная богом!.. Русь,
куда же
несешь­ся
ты?
Дай ответ!..
Не
дает
ответа. Чудным звоном зали­вается..."
-- Не торопись,
--
посоветовал
отец.
--
Чешешь, как... Вдумывайся!
Слова-то вон какие хорошие.
Роман вспомнил,
как
сам он учил
эту самую "Русь-трой­ку",
таким
же
дуроломом валил, без всякого понятия, -- лишь бы отбарабанить.
-- Потом жалеть будешь...
-- Кого жалеть?
-- Что вот так учился -- наплевательски. Пожалеешь, да поздно будет.
-- Я же учу! Чего ты?
-- С
толком надо учить, а
у тебя одна улица на уме. Куда она денется,
твоя улица? Никуда она не денется. А время пропустишь... ..далее 

<ght -->