Вот
именно.
Надо
сначала отрепетировать
пьесу, а
по­том
будем
острить и смеяться...
-- Как дети, среди упорной борьбы и труда...
-- Перестань! --
сердито
прерывает
Вера. --
Про
что
пье­са, Ваня?
Женские роли есть?
--
Пьеса из колхозной жизни, бьет по... --
Ваня заглянул в аннотацию.
-- Бьет по
частнособственническим интересам.
Автор
сам вышел из
народной
гущи, хорошо знает современную колхозную деревню, ее быт
и нравы. Слово его
крепко, как... дуга.
--
Как
это -- из гущи? --
спросил Васька
Ермилов, по общему мнению,
дураковатый
парень,
любитель выпить, тоже шофер, дружок Володьки. Володька
привлек
его
с
со­бой
в самодеятельность,
чтобы
не скучно было. Васька,
гля­дя
на
своего
дружка, понял
так,
что
здесь
надо вовсю
ост­рить
и
подсмеиваться. -- Он что, алкаш?
-- Вася, помолчи, ради бога! -- Вера гневно смотрит на Ваську.
--
Но я недопонимаю: как это -- вышел из гущи?
Гуща -- это когда пива
на донышке остается.
-- Кто про что, а вшивый все про баню, --
заметил
один женатый мужик,
который от семьи -- от детей! -- бегал репетировать пьески.
-- А ты понимаешь?
-- Из гущи -- значит, из низов, из простонародья.
-- Простонародья теперь нет. Из рядовых колхозников, -- поправил Ваня.
-- Так бы и писали, -- ворчит Васька. Он совсем не умеет шутить.
--
Я бы
сказал так,
-- не унимается
женатый мужик, --
из трудового
крестьянства.
Ходил еще
в самодеятельность один старик, Елистратыч,
вечный
шут. Он
среди молодых считался специалистом по вопросам старины, и все, что в пьесах
касалось кресть­янства, коллективизации, например, -- прямо касалось его: он
по сей
день жалел,
например, что многих и
многих
в
се­ле не раскулачили
тогда,
в
тридцатом
году.
Когда
сказали
"крестьянство",
Елистратыч
встрепенулся.
-- Крестьян теперь тоже нет -- колхозники (он говорил: кольхозники).
-- Ваня, женские роли есть? -- спросила нетерпеливая Вера.
-- Помолчите, товарищи! -- строговато сказал
Ваня. -- Я сейчас коротко
расскажу
содержание
пьесы, и
вам станет все
понятно.
В
колхоз из армии
возвращается
хороший
па­рень
Иван Петров. Сначала он...
--
Ваня
читает
предисло­вие,
--
активно
включается
в
трудовую
жизнь
колхозного
крестьянства...
-- Пожалуйста: колхозного крестьянства! -- воскликнул женатик.
-- Трудового -- тоже можно говорить. Колхозное кресть­янство --
это
и
есть
трудовое. Продолжаю: активно
включа­ется в
трудовую жизнь,
но затем
женится... Есть, как види­те, женщины. Иначе, на ком же он женится?
-- А может, он этот... как их? -- подает голос Васька.
-- Ну дайте же
послушать-то! -- взмолилась
Вера. --
Идиоты,
честное
слово. Еще же ничего не ясно.
-- Я предлагаю
так, -- поднялся женатик, -- кто вякнет не по существу,
того выводить.
-- Ты эти замашки брось, -- советует Володька. -- Мы же
не в отделении
милиции.
Женатик чего-то вдруг рассмеялся.
-- А я же и не говорю, что -- приводить. Я говорю: вы-во-дить.
-- Ваня, продолжай.
-- Он женится и попадает
под
влияние тестя и тещи,
а потом
и
жены:
становится
стяжателем. Начинает
строить
се­бе дом,
обносит
его
высоким
забором... Пьеса называется "Крыша" над головой".
Крыша -- взято в кавычки,
потому что дом большой -- это уже не крыша. Ивану делают заме­чание -- чтобы
он поумерился. Иван
отговаривается матери­альным
стимулированием,
скрывая
под этим чисто кулац­кие взгляды...
-- А отец с матрей его живые? -- встрепенулся опять Ели­стратыч. ..далее 

<ght -->