в
общем, разво­ротило...
Сколько лежать придется?
-- Не знаю. Вон друг двадцать вторые сутки парится. С месяц, наверно.
-- Перелом бедренной кости? -- спросил белобрысый. --
А два месяца
не
хочешь? "С месяц"... Быстрые все какие!
--
Ну,
привет
тебе от наших ребят, -- продолжал толс­тый.
-- Хотели
прийти сюда --
не пускают. Меня как проф­орга и то еле пропустили. Журналов
вот тебе прислали... -- Мужчина достал из-за
пазухи
пачку журналов. --
Из
газеты приходили, расспрашивали
про тебя... А мы и
знать не знаем, кто
ты
такой. Сказано в путевке, что Малюгин,
из
Суртайки... Сказали, что
придут
сюда.
-- Это ничего, -- сказал Гринька самодовольно. -- Я им тут речь скажу.
--
Речь?..
Хэх!..
Ну ладно,
поправляйся.
Будем заходить к
тебе
в
приемные дни -- я
специально
людей буду
выделять. Я бы посидел еще, но на
собрание тороплюсь. Тоже речь надо говорить. Не унывай!
-- Ничего.
Профорг пожал Гриньке руку, сказал всем "до свиданья" и ушел.
-- Ты
что, герой,
что ли? --
спросил Гриньку
белобры­сый,
когда за
профоргом закрылась дверь. Гринька некоторое время молчал.
-- А вы разве ничего не слышали? -- спросил
он серьез­но. -- Должны же
были по радио передавать.
-- У
меня наушники не работают. --
Детина щелкнул толстым пальцем
по
наушникам, висевшим у его изголовья. Гринька еще немного помолчал. И ляпнул:
-- Меня же на Луну запускали.
У всех вытянулись лица, белобрысый даже рот приот­крыл.
-- Нет, серьезно?
-- Конечно. Кха! -- Гринька смотрел в потолок с таким
видом, как будто
он на спор на виду у всех
проглотил топор и
ждал, когда он переварится, --
как будто он нисколько не сомневался в этом.
-- Врешь ведь? -- негромко сказал белобрысый.
-- Не веришь, не верь, -- сказал Гринька. -- Какой мне смысл врать?
-- Ну и как же ты?
-- Долетел
до половины, и горючего не хватило. Я
прыг­нул. И ногу вот
сломал -- неточно приземлился.
Первым очнулся человек с "самолетом".
-- Вот это загнул! У меня ажник дыхание остановилось.
-- Трепло! -- сказал белобрысый разочарованно. -- Я ду­мал, правда.
-- Завидки
берут, да? -- спросил Гринька
и стал смотреть журналы.
--
Между
прочим, состояние невесомости я пере­нес хорошо. Пульс нормальный всю
дорогу.
-- А как это ты на парашюте
летел, если там воздуха не­ту?
-- спросил
белобрысый.
-- Затяжным.
-- А кто это к тебе приходил сейчас? -- спросил человек с "самолетом".
-- Приходил-то? --
Гринька перелистнул
страничку журнала. -- Генерал,
дважды Герой Советского Союза. Он толь­ко не в форме -- нельзя.
Человек с "самолетом" громко захохотал.
--
Генерал?! Ха-ха-ха!.. Я
ж
его знаю!
Он же ж
на
бензо­хранилище
работает!
-- Да? -- спросил Гринька.
-- Да!
-- Так чего же ты тогда спрашиваешь, если знаешь?
Белобрысый раскатился громоподобным смехом. Глядя на него, Гринька тоже
засмеялся. Потом засмеялись все ос­тальные. Лежали и смеялись.
-- Ой, мама родимая!.. Ой, кончаюсь!.. -- стонал белоб­рысый.
Гринька
закрылся
журналом
и
хохотал
беззвучно.
В
палату
вошел
встревоженный доктор.
-- В чем дело, больные?
--
О-о!.. О-о!.. -- Белобрысый только показывал
на Гриньку
-- не мог
произнести ничего членораздельно. -- Гене... ха-ха-ха! Гене... хо-хо-хо!..
Смешливый старичок доктор тоже хихикнул и поспешно вышел из палаты.
И
тотчас
в
палату
вошла
девушка
лет
двадцати
трех.
В
брю­ках,
накрашенная,
с
желтыми
волосами
--
красивая.
Остано­вилась
в
дверях,
удивленно оглядела больных.
-- Здравствуйте, товарищи!
Смех потихоньку стал стихать.
-- Здрассте! -- сказал Гринька.
-- Кто будет товарищ Малюгин?
-- Я, -- ответил Гринька и попытался привстать.
--
Лежите,
лежите,
что
вы!
--
воскликнула
девушка,
под­ходя
к
Гринькиной койке. -- Я вот здесь присяду. Можно?
-- Боже мой! -- сказал Гринька и опять попытался сдви­нуться
на койке.
Девушка села на краешек белой плоской койки.
-- Я из городской молодежной газеты. Хочу поговорить с вами.
Белобрысый перестал хохотать, смотрел то на Гриньку, то на девушку
-- Это можно, -- сказал Гринька и мельком глянул на бе­лобрысого. ..далее 

<ght -->