на
кровать,
к
подушкам,
закурил.
На­строй
его,
веселый
и
едкий,
скособочился.
-- Меня
не уважают, да,
--
сказал
он. --
А что, обя­зательно, чтоб
уважали? Ты из-за
этого в бога поверил? -- спросил. И сам ответил: -- Из-за
этого. Я тебя, кажется, по­нял. Между прочим, я
бы тоже что-нибудь такое...
придумал себе, но мне
безразлично чужое мнение, вот моя
слабина. Я в
этом
смысле какой-то нерусский,
выродок какой-то.
Но тебя
я понимаю. Объясняю,
что с тобой
происходит: ты
за­чуял смерть и забеспокоился --
тебе неохота
просто так ухо­дить, тебе надо, чтоб о тебе потом говорили: он же
верую­щий
был! Так?
--
Дурак,
--
просто сказал дядя
Гриша.
Подумал
и
еще
сказал: --
Волосатик.
-- Ты заметил, -- оживился Генка, -- что за то
короткое время, пока мы
беседуем, ты раз пять уже сказал слово "ду­рак"?
-- Ты для чего пришел сюда?
--
Понять, почему ты... Разоблачить
тебя.
Я не верю,
что ты
правда
поверил
в бога.
Слушай,
да кто же
так в бога ве­рит
--
повесил икону и
заявил всем: я верующий! Ты что?
Это же богохульство! Ты же ничего про бога
не знаешь. Я больше тебя знаю...
-- Сказал? -- дядя Гриша угрожающе нагнул голову. -- А теперь...
--
Стоп! --
воскликнул Генка.
--
Не
надо.
Не
надо... Давай мирно
беседовать,
у
нас
же
водки полно. Не
надо
наклонять голову,
--
Генка
умоляюще прижал руки к груди. -- Я не нарочно, я не... это... Я поторопился,
не заинтриговал тебя своими познаниями про бога. Слушай!
Генка
торопливо калил
в стаканы.
Дядя Гриша подозри­тельно следил за
ним.
-- Давай, дядя Гриша, духобор ты мой показушный. У нас с
тобой близкие
натуры, но
у
меня совсем
нет честолю­бия, хоть я
и поэт. Мне тоже охота,
понимаешь, знать что-нибудь
такое, чтоб... Вот
чтоб все бегали, суетились,
крича­ли, боялись, а я бы посреди всех спокойно шел, никуда бы не торопился,
не мельтешил, ничего
бы не боялся, а толь­ко бы
посмеивался. Но я не знаю,
что такое
надо
знать?
А?
На бога
меня не
хватит. То
есть
это
как-то
неконкретно... Вы­пили! Счас решим.
Дядя
Гриша, все еще не веря, что Генка не просто дура­чится,
опасливо
отпил
только
половину
налитого,
чтоб
по­том,
при
худом
исходе
этой
беседушки, не было разгово­ров, что они вместе сидели тут и пили водку.
-- Ты
хоть не в
секте какой-нибудь? --
спросил Генка, стараясь, чтоб
тон его был как можно более дружелюбный. -- А то по ошибке, может, затесался
куда-нибудь...
Нет?
Христос
же
везде
--
Христос,
бог,
но
по-разному
по­нимают, как в него верить. Ты православной веры-то? Или ты не знаешь?
Дядя Гриша собрал на скатерти пальцы в кулак и потя­нул кулак к себе...
-- Ишо,
поганец такой,
выговоришь
эти слова, я
тебя за столом прямо
пристукну,
--
это
было
серьезно.
Это было, пожалуй, страшно:
лицо дяди
Гриши, обветренное, посе­рело,
и щетина
на щеках
стала
совсем
белой. --
Твоими ус­тами дерьмо жрать, а ты такие слова...
Генка
испугался, но еще больше
оскорбился, и
злость тоже ..далее 

<ght -->